– Нам нужно не потом! Нам нужно в Китае и Англии, пока не вернется Матвейчук!

Зоя Павловна вдруг отвернулась и принялась крайне внимательно разглядывать стенку – точно там что интересное нарисовано.

– У нас есть два месяца, – уже одобрительнее поглядывая на Ритку, сказал балетмейстер. – Мы везем «Щелкуна», «Спящую», «Лебединое», «Княгиню Ольгу» и «Ночь перед Рождеством» – последние два хоть и не классика, современная хореография, зато национальная экзотика, народу много, все как вы заказывали, господин директор!

– Не я! – возмутился директор и благоговейно закончил: – А принимающая сторона!

– Партии она, в принципе, знает. Работать по две репетиции в день и сразу ввести девочку в спектакли – да хоть прямо сегодня вечером в «Лебединое», чтоб обкатала на сцене! Думаю, можно рискнуть, – бодро заключил директор. – Все равно другого выхода нет!

– Да, работать придется очень много, – тихо согласилась Зоя Павловна. Она пристально посмотрела сперва на горделивую Ритку. Потом на съежившуюся у той за спиной Настю. – Могилева… – глядя на Настю, и только на Настю, сказала она. – Ты как после вчерашнего падения – в норме?

– Д-да, Зоя Павловна, – заикаясь, пробормотала Настя. Хотя на самом деле внутри у нее и сегодня еще все тряслось и екало, а ночью снова снилось, что она падает в могилу – только на этот раз самую настоящую! – и она просыпалась с криком, пугая родителей.

– Тогда иди переодевайся. – так же тихо сказала Зоя Павловна.

– В… В кого? – еще больше заикаясь, пробормотала Настя.

– В Одетту. Потом в Одиллию. Потом в Жизель, – усмехнулась Зоя Павловна. – Возьмешь костюмы Матвейчук – костюмерша их подгонит. Сперва отрабатываем сольники и дуэты из «Лебединого» для сегодняшнего спектакля – партию ты знаешь. Потом перерыв, немножко погоняем «Жизель» на завтра – и вечером выходишь в «Лебедином». – И повторила: – Придется много, очень много работать. – Круто повернулась на каблуках – стройная, изящная, с отточенной балетной походкой.

– Я тоже умею много работать! – отчаянно крикнула ей вслед бледная от унижения Ритка. – Я умею работать лучше Могилевой!

Зоя Павловна обернулась.

– Вот и работай! – очень спокойно порекомендовала она. – Пока вот отсюда… – и она уперла тонкий палец Ритке в лоб, – не отвалится та звезда, которую ты слишком рано нацепила!

И она зацокала каблуками прочь. Балетмейстер помялся – и пошел следом. Директор пожал плечами и доверительно спросил:

– Знаете, чем отличается наш театр от дурдома? – И сам же ответил: – В дурдоме хотя бы директор нормальный! А я с вами уже давно рехнулся – еще когда Матвейчук примой становилась! – И он скрылся в своем кабинете.

Опасливо покосившись на Ритку, Настя бочком-бочком двинулась прочь. Ее схватили за плечо – и с силой шарахнули спиной об стену. Ритка была на голову выше Насти и теперь нависала над ней. Настя вдруг почувствовала, что даже под натянутой поверх толстого свитера курткой покрывается ледяным потом – лицо Ритки с оскаленным ртом и злобными, сузившимися в щелочки глазами просто до безумия походило на морду гиены, которую Настя как-то видела по телевизору (потом долго старалась ходить в туалет только с девчонками – ей казалось, что зверь караулит в темных коридорах театра, и стоит выйти одной из репетиционного зала, накинется и сожрет). Накинулась…

– Ты-ы… – жутким, тоже «гиенистым» голосом прорычала Ритка, – думаешь, добилась своего?

– Я ничего не добивалась! – отворачиваясь от летящей ей в лицо Риткиной слюны, пробормотала Настя. – Ты себя как полная дура вела, с Зоей нарывалась! – И не удержавшись, добавила: – Что, думала, кроме тебя у них и кандидатов нет? Гонор показать решила?

– Ты на меня не сваливай! – взвизгнула Ритка, встряхивая Настю за плечо так, что та стукнулась затылком о стену.

– Чего ты бесишься, Ритка! – пугаясь по-настоящему, ответила Настя. – В Китай все равно поедешь – не Тасю же они, и правда, повезут?

– Ага, вторым номером под тобой! – Ритка уже чуть не орала. – Как вчера на прогоне? Ты – Жизель, я – Мирта? Тебе в «Спящей» Аврору – а мне Фею Сирени? А может, вообще в кордебалет меня запихнешь? Черт меня дернул потащить тебя сюда с собой!

– Это я потащила тебя с собой! – чуть не плача, прошептала Настя. – Когда узнала, что новое агентство к нашим обратилось!

– Помириться хотела? – рыкнула Настя. – После «Жизели»-то… Так вот, дорогуша… – Глаза ее сузились еще больше, превращаясь в прицельные щелочки – у Насти возникло четкое ощущение, что одно неверное слово, и из этих щелочек вырвутся огненные лучи, оставив от нее лишь горстку пепла. – У тебя только один ма-аленький такой шансик… Что я тебя прощу! Сейчас пойдешь к Зое – и скажешь, что отказываешься танцевать Одетту! И Жизель – тоже! Не умеешь, заболела – придумывай что хочешь! Можешь снова танцевать Мирту, – подумав, милостиво дозволила она. – И даже испанский танец в «Лебедином». Поняла? – Ритка резко тряхнула Настю за плечо – точно пыталась взболтать мысли у той в голове. – Ну что встала, давай иди! – Она сильно толкнула Настю в плечо, так что ту отбросило от стены.

Настя пошатнулась, невольно сделала два быстрых шага по коридору, восстановила равновесие… Медленно обернулась, пристально поглядела Ритке в лицо.

– Ну? – яростно взвизгнула та. – Ну!

А ведь она боится, вдруг поняла Настя. И этот проглядывающий сквозь обычную Риткину самоуверенность страх неожиданно придал Насте сил.

– Не «нукай» – не запрягла, – исподлобья глядя на соперницу, процедила она. – Никуда я не пойду! И Одетту танцевать буду! И Жизель, и Машу, и княгиню, и ведьму – все буду, ясно? Буду! – убеждая то ли себя, то ли Ритку, прокричала Настя.

Ритка замахнулась. Настя невольно отпрянула, в полной уверенности, что Ритка ее сейчас ударит. Но та опустила руку и неожиданно тихо и спокойно сказала:

– Уверена? Не пожалеешь?

Вот теперь стало страшно – до одури, до тошноты, до подгибающихся коленок. У Ритки было такое лицо, такое… Но Настя лишь судорожно сглотнула и механически, как кукла, помотала головой.

– Ну, гляди… – тяжело, точно опуская самую настоящую, а не бутафорскую могильную плиту, обронила Ритка. И вдруг… со всей силы ударила носком сапога Насте по ноге! По самой косточке!

Настя отчаянно вскрикнула, пошатнулась…

Ритка коротко и зло рассмеялась. Повернулась и легким стремительным шагом двинулась прочь. На ходу коротко глянула через плечо и громко, на весь коридор крикнула:

– Сдохнешь, никто о тебе и не вспомнит!

Настя разжала мокрые от пота кулаки.

– А фиг тебе! – растирая ушибленную ногу, пробормотала она. Боль собралась в одной точке и медленно шла на спад. Хорошо, что она еще не переоделась, что на ней плотный сапог – сейчас все пройдет. А даже если бы не прошло – она все равно будет танцевать! Будет примой! Ее будут знать! Ее все будут помнить!

Она круто повернулась на пятках – и побежала в костюмерную, переодеваться в белую пачку Одетты.

Глава 6

Баллон и выворотность

– Мы первую репетицию отработали… Зоя Павловна и Александр Арнольдович торопятся – хотят, чтоб я за два месяца стала как Матвейчук… – Настя бледно улыбнулась, дескать, шучу. – Я думала где-нибудь посидеть… Одна…

Она явно недоговаривала, но у Кисоньки создалось впечатление, что маленькая балерина искала, где выплакаться, чтоб никто не видел. Спрятаться от балетмейстера, требующего, чтоб она в один день стала «как Матвейчук». От ненавидящих взглядов Ритки… От воспоминаний о вчерашнем – новая знакомая и об этом успела рассказать сестрам.

– А тут – они! Ты, говорят, тут главную лебедиху танцуешь? Так и сказали – лебедиху… Я сдуру возьми и ответь – я!

Кисонька снова подумала, что вовсе не сдуру. Насте просто хотелось каждую секунду напоминать себе, что она сегодня главная, она – прима.

– Иди сюда, говорят, а когда я не пошла – как кинутся! – Настя кивнула на валяющиеся на полу тела, и ее ощутимо передернуло от недавнего страха. – Я сразу поняла – это она! – яростно выдохнула девочка. – И вчера, с подъемником – тоже она устроила, завидющая, колченогая…